Триколе. Позволение вернуться к себе - Виталий Васькин

– Понюхаешь туманов с моё, научишься. Я вот не удивляюсь, как ты розетки клепаешь и ни разу под напругу не попал.

– Сто раз попадал. Бодрит здорово, рекомендую.

Сержант подал знак рукой.

– Как только огонь начнёт топить снег, можно будет закладывать суп. Каждый из вас сформулирует три самые важные для себя мысли, вопросы, желания или ещё что-то, что наполняет вашу жизнь сейчас. Мне останется только перевести эти энергии в воду, и суп готов!

На несколько долгих секунд лишь потрескивание огня в камине нарушало воцарившуюся тишину. Тающий снег робко подал голос, зашипел на пузатых боках кастрюли.

– Вода как-то особенно на нас повлияет? – спросил Бутан.

– За тем и собрались! Отхлебнув всего глоток, вы навсегда станете другими.

Лица присутствующих одеревенели. Сергей, помахав накрест руками, уточнил:

– Нет, просветления таким образом не достичь. Но кое-что полезное случится наверняка.

Улыбка Новеева была слишком широка и сладка. К тому же глаза постреливали так хитро и так быстро бегали от одного участника собрания к другому, что не оставалось никаких сомнений в том, что всё происходящее – западня. Не успевшая просушить реснички Зинаида робко спросила:

– Это не сильно нам жизнь осложнит?

– Смотря, что вы под этим подразумеваете, – ответил безжалостный Новеев. – Я знаю, вы начитались умных книг, посещали семинары и всё такое. Вы в теме. Как водится в подобных случаях, я отвечу коронное – по вашему выбору!

Любо-дорого было смотреть на лица недавно уверенных в себе людей. Новеев просто пожирал глазами собрание. С нескрываемым удовольствием он заглядывал в глаза и комментировал:

– Герман, тебе жаль расставаться с прежним миром? Уютная норка в спальном районе, счет в банке, регулярно подпитывающийся от ночных шабашек…

В ответ Антохин машинально утер нос кулаком.

– А у тебя, Мария! Что тебя волнует настолько, что больше не можешь с этим жить? Как глубоко согласна нырнуть?

– Так и будем болтать? Не могу сосредоточиться, – проворчал Бутан.

– Да зачем сосредотачиваться? – всплеснув руками, удивился Новеев. – Чтобы захлебнуться мыслями? Наоборот, я предлагаю довериться чувствам. Сколько раз вы собирались это сделать, но так и не удосужились. Постоянно что-то отвлекает, что-то происходит. Открою ещё один секрет: это вы сами себя отвлекаете. Вы оттягиваете момент, когда надо принимать решение. В ответ на ваше перетоптывание появляются срочные дела, проблемы, драмы.

«А сегодня мы попались! – необычно ясно осознал ситуацию Антохин. – Спешить некуда. Как-то просто всё получилось. Собрались снег варить. Неужели поможет?»

Кастрюля в камине набрала тепла. Снег стал медленно оседать на дно. Половина снежинок на окне упала в обморок от вида погибающих собратьев.

С грохотом отодвинув стул, сержант встал и подошел к камину. Присел на корточки, протянул руки к огню. Совсем как обычный человек греет озябшие руки. Зажмурился от удовольствия, чувствуя тепло, охватывающее ладони. Неторопливо сказал:

– Мы можем проболтать всю ночь. Можем даже не сварить этот суп и разойтись ни с чем. Но раз уж так всё идеально сложилось, почему бы не воспользоваться случаем и не попробовать адское варево?

Мария посмотрела на Новеева и залюбовалась выражением принятия, лучившимся от его улыбки, закрытых глаз и всей фигуры. «Вот бы мне так научиться жить! – подумала Мария. – Полно, чувственно. А то тлею, словно в долг жизнь взяла. Боюсь потратить на любовь, на удовольствия». Подумала, и волна жара от огня накатила так, что мурашки по спине.

– Первый пошёл! – громко объявил сержант, потирая руки. – Уже что-то. Не зря собрались, не зря!

«Ой, это он про кого? – испуганно вспорхнули мысли Марии. – Неужели я? Не может быть, это было что-то мимолётное, несерьёзное. Наверное, кто-то другой определился…»

– Говорить вслух задуманное не обязательно? – спросил Привалов.

– Если есть желание, можно и сказать. Обычно чувства точнее описывают то, что занимает человека. Поэтому мне легче работать напрямую с чувствами. Вы просто вспоминайте мысли, какие-то эпизоды из жизни. Действительно значимые вещи себя проявят.

Андрей попытался вспомнить заготовленные вопросы. Их накопилось пруд пруди, да всё мелочь писклявая. Такого, чтобы ткнуть пальцем и сказать «это меня гложет» не видать. Загрустил Андрюха, взгляд упёрся в собственные руки. Длинные сильные пальцы с резко выпирающими суставами. Изрезаны, истыканы, обожжены и отморожены так, что живого места нет. «Вот, блин, руки, – сам себе удивился Андрей. – Раньше не замечал, во что они превратились. Каждый шрамик – память о походе или соревнованиях. А на кой мне эта память? Ещё молодой, а кости уже на погоду ноют. Эх, туманьё-туманное, плюнуть бы на всё и пожить тихо, спокойно. Задолбали уже все эти маршруты-парашюты… Только я себя знаю, „турбратан Привал“ не остановится. И что не даёт покоя? Вроде всё повидал, везде был… Чего-то хочется, а чего не пойму…»

– Второй пошёл! – довольно ухмыляясь, огласил Новеев.

Все зашевелились переглядываясь. Первоначальная скованность пропала. В глазах засветился интерес.

– Сергей, можно вопросик? – спросила Зина. Сержант кивнул. – Ты можешь устроить мне разговор с Димой, моим мужем?

Фш-ш-ш! Фыркнула кастрюля в камине.

– А ты представь, что он слышит, – тихо ответил Новеев. Встал, потянулся, рукой задел шкаф, стоявший у стены. Посмотрел на царапину – пустяковая. Со вздохом повернулся к Зине. – И это не очень далеко от истины, между прочим. Ты думаешь, он просто так ушел и всё? Присмотрись к ситуации, ты теперь вольна разворачивать жизнь по-новому, собственным курсом. Разве не полагалась ты на мужа чуть ли не во всех случаях? Нечто похожее произошло у вас лет двести назад, но время тогда было другое на Земле, и роли у вас были другие. Сейчас вновь твой выход на сцену, а он в первом ряду партера. Один во всём зале смотрит на твою игру, то смеётся, то плачет. Музыка кругом, прожектора горят. Всё крутится-вертится, и ты в лучах света, одетая по моде рая. Время выбирать костюм: печальной вдовы или яростной вьюги? Или ты сотворишь совсем новый образ?

Уши Зины покраснели. Потом она решила, что слова про моду рая – всего лишь метафора и успокоилась. Мысли унесли её далеко-далеко. Улица, осенний вечер, звуки спектакля из окна театра. Серая понурая лошадь ткнулась носом в афишу и побрела дальше. Цоканье копыт, лужа, холод. «Откуда эти воспоминания? – удивилась Зина. – Какие-то царские времена. Тоска смертная!»

Словно услышав зов о помощи, ветер бросил в окно охапку снега, гакнул в трубу. От неожиданности все вздрогнули. Заулыбались, заерзали возвращаясь из раздумий, навеянных Сергеем.

– Хотел бы я посмотреть на Зинулю в костюме вьюги! – хохотнул Герман.

– Это твоё заветное желание? – ехидно спросил Сергей, усаживаясь обратно на стул.

– Хм! Не так быстро, – возразил Герман. – Это было сказано просто так, глупая мыслишка.

Сержант откинулся на спинку стула, заложил руки за голову, потягиваясь.

– Да ладно, ничего так просто не происходит. Небось, надоела спокойная жизнь?

– Это у меня-то спокойная жизнь? – подняв брови, удивился Антохин. – Да ни минуты покоя. Кручусь, как электровеник…

– Всё это плагиат, – прервал Германа сержант.

– Как так плагиат? На кого?

– На хомячка в колесе. Ты лучше взгляни свободнее на жизнь.

– Я и так свободен, – не унимался Герман. – Денег хватает, начальство не жмёт, семьи нет. Куда ещё свободнее?

– Да ты даже поспать себе не даешь нормально! То ли боишься чего, то ли привык.

– Так что ж теперь, завалиться на диван и лапу набок?! – вошел в азарт Герман. – Очень скоро кушать захочется – придётся продавать диван.

– Боюсь, золотая середина не для нас, – подала голос Мария.

Все с любопытством посмотрели на неё. В пылу спора никто и не обратил внимания, как она сняла толстовку. Сидит теперь в лёгонькой футболочке, светит бледными локотками. На футболочке спереди напечатана фотография лесной полянки: ярко-зелёная трава, жёлтые одуванчики, васильки со сверкающими огромными каплями росы на голубых лепестках. Сверху что-то интригующе написано тёмно-синими вензелями. Привалов потянул за рукав футболки, надпись разгладилась на выразительных холмах, и Андрей прочитал:

– «Роса блестит весело!»

– А, собственно, почему весело? – прищурившись, спросил Герман.

Мария встала и повернулась спиной. Оказалось, надпись продолжалась сзади. Герман прочитал:

– «Скоро взлёт!»

Первым обрёл дар речи Андрей:

– Оп-ля! Марийка, сама придумала?

– А хоть бы и сама! – с вызовом в голосе ответила Мария и тут же ловко перевела разговор: – Бутан, о чем задумался? Неужели собрался диван продать?

Боря вздохнул, повернулся к огню. Отблески пламени затанцевали на бритой голове.